У Зарины бархатные смеющиеся глаза и длинная коса красавицы из сказок Роу. А еще у нее 7 младших братьев и сестер, популярный блог в «Яндекс.Дзене», своя серия искусствоведческих лекций и свежий бестселлер «Альпины Паблишер» – «Быть гением». Зарина написала и издала его, закончив курс GetPublished.
Мы поговорили с ней о восприятии информации и котах из Фейсбука, о стилизациях Моэма и дефисах, о писателях, опыт которых специфичен, о ее впечатлениях от курса Ирины Гусинской и о том, как писать книгу вопреки всему.
Город: Москва
Соцсети: Яндекс.Дзен
Отрывок из книги: snob.ru
Купить книгу: alpinabook.ru
— Изначально училась на журналиста и на дизайнера. Дипломированным искусствоведом решила стать после того, как поработала в этой сфере. У меня все время образование догоняет реальность: начинаются действия в каком-то направлении, потом — самообразование, а затем накрывает необходимость учиться этому системно.
— История того, каким образом родилась эта книга, тянет на отдельную книгу. «Быть гением» основана на текстах, написанных от лица художников, — они составляют где-то треть от общего объема. Все остальное написано от моего лица, от авторского. Тексты художников создавались для сцены: перед лекциями актер зачитывал их от лица персонажа, и так получались творимые словом образы.
Но история с творческим объединением, в котором существовал тот жанр, закончилась нехорошо. Для меня — психиатрией. Когда я уходила оттуда, там уже была молодая поросль лекторов, которые могли продолжать рассказывать на «мои» темы про тех же художников. Я занималась их обучением.
Я сказала: «Ребята, я ухожу. У вас есть мои тексты, можете их продолжать использовать. Только давайте договоримся про роялти, которые я за это буду получать».
Актер, который читал эти тексты и сыграл большую роль в том, что я попала в психиатрию, сказал: «Какие такие роялти? У тебя нет авторских прав на эти тексты».
Я созвонилась с юристами, которые мне объяснили, что он блефует. И все же у нас законодательство на этой территории очень слабое.
Ты можешь год бегать по инстанциям и оформлять авторское право на свои тексты. Оформишь, а потом кто-то изменит в этом тексте два слова. И по закону это будет новый текст. Лучший способ защитить авторским правом текст — издать книгу, потому что книга — это публичное заявление: она существует, она твоя.
Эта история родила во мне потребность издать тексты, чтобы их защитить. В них было вложено очень много. Я вкладывалась не только время, энергию, но и душу. В книге есть слова Ван Гога (из его писем): «Моя работа стоила мне половины моего рассудка».
В моем случае это тоже было правдой. Такие тексты должны жить, у них должен быть читатель. А они лежали в столе, и даже творческое объединение, использовавшее их, закрылось. Необходимость их защитить, с одной стороны, и желание выпустить их, как детей, на волю и дать им жизнь, с другой стороны, породили идею написать книгу. А работа от формирования концепции книги, ее формата до окончания происходила на курсе Ирины Гусинской. Но к моменту, когда я туда пришла, у меня была уже стопка текстов.
— Да. Из текстов можно было сделать книгу, но каждый из них жил и существовал в контексте лекции. Так мы создавали эмоциональную связь зрителя с персонажем, с героем лекции, с художником. В эпоху колоссальных объемов информации, потребляемых человеком, это особенно актуально. Для мозга все является единицей информации, неважно, что это: пост в Facebook, статья о нейронауке, книга или надпись на освежителе воздуха, — мозг их потребляет в равной степени. В этих условиях одна информация постоянно вымывается другой. Поэтому мы забываем достаточно важные и интересные вещи, зато почему-то помним, как зовут знакомого кота из Facebook. Чтобы в голове оставался не кот, а действительно ценные и важные знания, нужна эмоциональная причастность.
В сердце закладывается фундамент для того, что останется в голове. Если его нет, то нужные факты вымывает следующим потоком любой информации. Я писала те тексты, чтобы создать эмоциональный фундамент, а дальше на него класть информацию в формате лекции.
Поэтому просто издать сборник тех текстов было бы странно. Важно было создать новый контекст, чтобы не нужна была лекция.
— Я часто вижу что-то и понимаю, что это мое. Не провожу тендеры. Люди вокруг твердят, что надо провести тендер, пора быть серьезным и взрослым человеком, думать, куда деньги вкладываешь, и т. д. Но… я решила — и все.
Несколько лет назад, когда у меня еще не было острой необходимости создать книгу, я ходила на писательский курс. Точнее, это была открытая встреча с целью продать писательский курс. Курс вели авторы. И я очень ясно поняла на той встрече, что это неверный формат, это частный опыт. Если у меня это сработает, совсем не значит, что и у тебя сработает. Потому что у тебя так звезды сошлись, ты так устроен и т. д. Я поняла, что авторский курс — это не то. И перестала искать. Потом у меня много всего происходило и в личной жизни, и в профессиональной, и с деньгами было, мягко говоря, не так хорошо, как хотелось бы. Но у меня сохранялась пассивная потребность написать книгу, потому что я понимала, что тексты есть, с ними надо что-то сделать, где-то в течение года я должна этим заняться. И вдруг в Facebook увидела объявление: Ирина анонсировала свой бесплатный вебинар.
И я заметила ключевые для меня вещи: человек говорит про то, как сделать, чтобы твою книгу издали, с позиции издателя, а не автора, анализируя опыт сотен авторов, которые прошли через ее издательство.
И я пошла на этот бесплатный вебинар. В конце была ссылка на курс и ограниченная по времени скидка для тех, кто захочет купить курс целиком. И я купила его. Точнее, где-то два дня я договаривалась с жабой, потому что… есть первоочередные потребности в расходах. И даже со скидкой это была немаленькая сумма. Цена за курс оправданная. Это было мне понятно. Она даже была заниженная, потому что это первый поток. А сама по себе, в отрыве от всего, сумма серьезная. Но меня сразу зацепили и Ирина, и курс. Было понимание того, что мне туда надо. И не через год, как я планировала, а сейчас. И в результате я попала на первый поток.
— Я ничего не ожидала, я просто поняла: там будет то, что мне надо, а что именно, пока не знаю. Было обещание, заявленное в описании курса: вы создадите синопсис и разошлете его в издательства. Возможно, успеете получить от издательств ответы. Но у вас будет как минимум синопсис, как максимум — текст книги. И все обещанное было сделано. Ничего сверх того, что было обещано и заявлено, я не ожидала.
— Сложным было держать ритм, для меня это было очень важно: я понимала, что два или три невыполненных задания — и все слетит. Нужно было находить время. На протяжении трех месяцев почти все время уходило на работу с книгой. Хотя остальная нагрузка никуда не делась, ее не стало меньше. Были, наверное, две главные сложности. Одна из них — поиск названия. Провели и сеанс бредогенерации, и работу в группах, и много всего другого было посвящено поискам названия. А оно не находилось. То есть во всех бредогенерациях, со всеми вариантами было понятно, что они — не то. В результате мы ограничились рабочим названием (есть такая опция в синопсисе: пишешь, что это рабочее название, его можно менять).
Через несколько месяцев закончился курс и был подписан договор с издательством… А название появилось за несколько дней до того, как книга ушла в печать.
То есть уже был поставлен срок презентации и печати, макет разрабатывали, а названия не было. Я писала друзьям: «Вы слышали эти тексты, вы знаете меня, формат, содержание книги… как это называется?» У меня уже было ощущение, что книга выйдет без названия.
А вторая сложность была в том, что моя изначальная заявка с идеей книги не была связана с моими готовыми текстами. Я решила, что этакое никто не издаст, потому что формат не совсем документальный: вроде нон-фикшн, но заигрывает с художественной литературой. Это будет сложнее упаковать, сложнее продать, и ни одно нормальное издательство за такое не возьмется. Поэтому надо начать с чего-то понятного, а потом, через пару лет, второй книжкой сделать вот это.
И где-то ближе к концу первого модуля курса меня прорвало, я решила: «Сейчас все переделаю». И за один вечер полностью переписала синопсис, который был практически готов по первой, совсем другой книге. И прислала Ирине синопсис с примером авторского текста.
Я вдруг поняла, что если с этими текстами буду ждать и пойду по пути самиздата, то мою книжку увидят, когда я выйду на пенсию.
Мне нужно было издательство, и меня не покидала внутренняя тревога о том, что я его не найду.
Специфика этой книги еще и в том, что там колоссальный объем работы с источниками. Почти половину времени у меня заняла работа с источниками, поиск цитат — в конце книги есть перечень всех источников фраз. Их нужно было найти.
— Она сказала: поскольку формат полухудожественный по форме, для того чтобы к книге было отношение не как к художественной литературе, а как к нон-фикшн, нужна серьезная база, должны быть указаны документально подтвержденные источники. А мне очень важно было, чтобы это воспринималось не как худлит, а как нон-фикшн, поэтому в каждой фразе я проверяла источник. В файле Word, когда у меня было набито все одним шрифтом с одним межстрочным интервалом, источники занимали где-то треть от общего объема книги.
— Я себя не заставляла и не уговаривала. У меня все было неравномерно. Ирина на курсе предлагала создавать ритуалы и писать каждый день по полчаса или два раза в неделю по полтора часа, то есть по расписанию. Я не об этом вообще. Я существо хаотическое — либо ходила с мыслью о том, что надо сесть и писать, но времени нет, энергии нет, чего-нибудь еще нет… Либо получала пендель — внутренний, внешний… Например, однажды им была моя лекция по Климту. Еду с лекции, у меня энергия благодаря Климту и обсуждению его творчества льет через край, и я прямо в метро сажусь писать главу про него. Когда курс закончился и был подписан договор с издательством, пенделем обычно выступало то, что времени писать не оставалось. Было слишком много работы, и непонятно же, когда мою книгу собираются издать. Думала: осень начнется — сяду писать. И вдруг в издательстве спрашивают: «Выставка Non/fiction № 20 в начале декабря. Хотите презентацию на ней сделать?» Я говорю: «Да, конечно». Они продолжают: «Супер. Тогда нам нужно сдать текст, чтобы отправить его на редактуру, в течение недели». Это был такой внешний пинок! Сразу находится время, сразу все остальные дела исчезают, сидишь и пишешь. Я обычно пишу в двух форматах. Один — где нахожусь, там и пишу: в метро, в такси, на автобусной остановке, в ожидании встреч, тут 10 минут, там 5 минут, тут час.
Написание книги — это непрерывный процесс в голове. У тебя идет рабочая встреча, но в фоновом режиме текст продолжает писаться в голове. Как только встреча закончилась, ты к этому возвращаешься.
Этот процесс занимает колоссальное количество оперативной памяти, но при этом так работать очень эффективно. Второй сценарий: меня накрыло, притащило к столу, издательство срок поставило. И я за двое суток написала три главы почти не отрываясь.
— Я не знала, в какое издательство идти. Я считала, что у нас серьезно нон-фикшн занимаются только «Эксмо», «МИФ» и «Альпина Паблишер». Есть еще издательства, но маленькие, специфические. Мне написала девушка из «Эксмо Non-Fiction», но в конечном счете издательство не решилось на такой смелый формат и предложило написать книгу в более традиционном ключе, которую будет проще упаковать и продать.
Из «МИФа» мне никто не ответил в Facebook, а на их сайте висела информация, что они входящие заявки от русскоязычных авторов не принимают. А «Альпина Паблишер» — это издательство, которое у меня вызывало священный трепет, для меня оно было самым крутым в системе нон-фикшн. Было стойкое ощущение, что моя книга вообще не формат «Альпины», т. е. они за такое не возьмутся. Пока я думала по поводу «Эксмо», думала, как дальше жить, Ирина была очень занята. А когда освободилась, написала: «Может быть, вы нам вышлете синопсис посмотреть? У нас редсовет намечается. Я бы коллегам показала. Пришлете?» И я прислала синопсис в «Альпину». Прошло несколько дней, и после редсовета я получила сообщение от Ирины: «Зарина, коллеги сказали да. Им кажется, что идея классная. Сейчас посчитаем стоимость». Там картины, цветная печать, репродукции, которые надо покупать у стоков или музеев. Посчитали и сказали: книгу делаем.
— Это на самом деле смешно, потому что я на «Non/fiction» вела лекцию. Я не привыкла говорить о себе. Это некомфортно. При этом я очень комфортно чувствую себя на сцене. Для меня это когда-то было безумно страшно, лет пять назад коленки дрожали перед выходом. Сейчас я привыкла к тому, что на меня смотрят люди, они меня слушают, вопросы задают. Мне спокойно независимо от их количества. При этом оказалось сложным говорить о себе, про свою книгу. Хотите, я лучше вам про Ван Гога расскажу, про Пикассо? Полулекционный, полупрезентационный формат оказался самым комфортным на «Non/fiction». Я рассказала про книгу, потом рассказала про одного из ее героев. Потом были вопросы…
У нас сейчас готовится презентация книги в «Московском Доме Книги» в феврале. Там тоже будет смешанный формат. Я планирую рассказывать в первую очередь не про книгу, а про ее героев. Через героев — про книгу.
— Жизнь изменилась сильно. Изменился уровень узнаваемости. Я испытываю очень трепетные чувства, когда подписываю свои книги. Издание книги меняет статус. Грубо говоря, недавно я ездила на гастроли в другой город, и организатор мне устроил там частные встречи и экскурсии. Если у тебя нет определенного статуса, организаторы не будут так растрачиваться, много же разных людей приезжает.
Изменилось и количество читателей, качественно выросло и продолжает расти в арифметической прогрессии.
— Там есть два параметра — подписчики и аудитория. Аудитория — то, сколько людей за месяц прочитало твои статьи. А подписчики — те, кто на тебя подписан. Когда я начинала писать книгу, еще не было параметра «аудитория» и у меня было около 500 подписчиков. Сейчас их больше 3 000, и количество стремительно растет. Что касается аудитории, то, когда этот параметр появился, книжка уже была на редактуре. Тогда мои материалы читало около 25 000 человек, сейчас — больше 100 000.
— Это совершенно точно. Я не умею работать за деньги. То есть когда у меня единственная задача — заработать, это плохо заканчивается. У меня психика идет в отказ, тело идет в отказ, болеть начинаю. Я могу работать только за идею. Просто эта идея должна быть сопряжена с деньгами. Соответственно, если мне предлагают написать книгу на тему, которая не заставляет сердце биться быстрее, или просят как-то поменять внутреннюю структуру книги, для того чтобы ее было проще продать, или надо работать с человеком, который мне неприятен, — я на это не пойду, потому что это слишком дорого мне обойдется. Например, для меня было очень важно то, что моим редактором была Ирина. Она вела проект до того, как я сдала текст на редактуру. Потом она сказала: «Дальше у вас будет другой менеджер проекта», — и я испугалась. Но Аня, которая меня подхватила из рук Ирины, тоже оказалась крутой. Человек, который потом делал дизайн-макет, Юра, тоже был суперкрутым.
— Прежде всего, много читать. Есть начинающие авторы, которые к моменту прихода на курс толком ничего не писали, потому что они массажисты или врачи, люди, деятельность которых не связана с текстом, со словом. Им критически важно очень много читать. Читать хорошее — статьи, художественную литературу. Если тебе нравится, как это написано, читай. А после того как прочитаешь, моделируй, стилизуй. Я этим развлекалась со средней школы. Например, был период, когда я читала Сомерсета Моэма запоем и потом показывала однокласснице кусок текста. Она говорила: «А это из какого рассказа Моэма?» Я отвечала, что это я написала. «Неправда, это же его стиль». Вот это моделирование. Я моделировала Булгакова, Набокова…
Во-первых, так ты получаешь опыт использования их инструментов, они же мастера слова. То есть ты учишься писать как они и, пока пишешь, понимаешь, за счет чего их стиль именно такой. Разбираешь его на запчасти. А во-вторых, в поисках, вот в этом моделировании, в чтении рождается твой стиль, твой авторский голос. Он у каждого свой. И начитанная грамотность тоже вещь хорошая.
То есть надо читать и писать постоянно, это важнейший совет, если человек хочет быть писателем. А еще важно не ждать у моря погоды. Идеальных условий, идеального писательского отпуска, что дети не будут дергать, будет поменьше работы, — этого не будет никогда.
А если вдруг и будет, то внезапно на вас навалится отсутствие вдохновения или что-нибудь еще. Поэтому важно не ждать. Если вы сейчас в аду и в этом аду все горит: горят сроки, куча работы, параллельных проектов, заболел ребенок, вы на грани развода, — представьте себе, что ваша жизнь будет всегда такой, но книжку все равно надо сдать. Не ждите, когда тяжелый период закончится и начнется нетяжелый. Даже если в загсе ждете, пока у вас примут документы на развод, можно сидеть и писать книгу.
Вот еще один важный совет авторам: когда вы сдаете текст книги, пожалуйста, замените все дефисы на тире там, где должны быть тире. Текст уходит к редактору, потом к корректору, и вам нужно каждую предложенную правку принять (или не принять и дать комментарий с объяснением).
Когда мне вернули текст книги после редактора, на все редакторские правки у меня было два дня. 6,5 тысячи редакторских правок. Из этих 6,5 тысячи где-то 3,5 тысячи были дефисами.
Изначально это одним нажатием «поиск – замена» делается легко. А теперь… Это же каждый раз надо нажать кнопочку «принять». И так 3,5 тысячи раз.
Вообще, редактура — это очень интересный процесс. Нужно абстрагироваться от своего текста, посмотреть на него отстраненно, а не биться за каждое слово. Редактор, человек со стороны, может найти более удачные формулировки. Но всегда важно помнить, почему вы написали именно так. Редактор не автор! И может быть, где-то он что-то не понял и предложил заменить в соответствии со своим представлением о прекрасном. Это очень интересный процесс с точки зрения баланса и очень ценный. Большая часть редакторских правок показалась мне либо справедливой, либо указывающей на то, что в тексте нужно еще что-то поменять. Но было несколько десятков мест, которые для меня были важными, и я понимала, что редактор просто не понял, почему я сказала именно так. А мой читатель поймет. И я планомерно объясняла каждое место, почему это написано так, защищала его, и в результате оставалось так, как я считала нужным.