Елена Король — инвестор, жила, училась и работала в России, на Украине, в США и Канаде. На личном опыте знает разницу в воспитании и образовании детей в РФ и Канаде и нестандартно подошла к построению отношений с дочерью Софией.
Для Елены как мамы было важно помочь Софии лучше понять саму себя: увидеть свои сильные стороны, стать увереннее, осознать свою мечту и обдуманно подойти к выбору профессии и своего будущего. Она трепетно поддерживает начинания дочери и гордится ею.
А София действительно дает поводы для гордости:
● уже в 10-летнем возрасте получила грант на обучение в летней школе предпринимательства для детей как самый юный предприниматель Ванкувера (Канада);
● в 2020 году сдала экзамены SSAT по математике на 94 % и TOEFL со 107 баллами в качестве подготовки к будущему поступлению в школу США;
● пишет стихи и песни, участвовала в съемках шести голливудских фильмов с окладом 12 долларов в час, любит природу и животных (особенно своего кота Трактора, которого спасла от бездомной жизни на улицах Краснодара);
● имеет свой начальный инвестиционный пакет на фондовом рынке, первые деньги для которого заработала продавая лимонад, и очень расстраивается при падении котировок;
● к своим 14 годам отработала более 1 000 волонтерских часов.
Елена и София вместе написали книгу «Помогите подростку выбрать профессию, приносящую счастье» — пошаговое руководство для всех любящих и ответственных родителей.
Соцсети автора: Instagram @lena.king.79, Facebook
Сообщества авторской программы и книги: sofiking.com, Facebook, Telegram
Купить книгу: litres.ru
Елена: Сейчас мы живем в Краснодаре, три года назад вернулись из Канады. Дочь пошла в русскую школу и, что меня очень радует, уже прекрасно говорит по-русски, а ведь мы уехали из России в 2010 году — ей было всего пять лет.
София: Когда я переехала, то помнила только печатные русские буквы, даже прописи не знала. За лето я успела освоить школьную программу и сдала экзамены за 5-й класс на четыре.
Е.: Я заканчивала МГУ по специальности «фотожурналистика», у меня было хобби — фотография. А всю жизнь я занималась экономикой, в основном инвестициями. Я никогда ничего не писала и не думала, что напишу книгу о воспитании детей, особенно подростков. Идея появилась полтора года назад в разговоре с Аркадием Морейнисом (он знаменитый бизнесмен). У него тоже есть свои подростки и уже взрослые дети, и как-то мы разговорились о воспитании и о том, что проблема выбора профессии для ребенка стала очень актуальной. Он сказал: «Лена, а напиши книгу».
Я ответила, что я не писатель, что у меня вообще, наверное, легкий вид дислексии. Я не вижу ошибки в словах, когда читаю. Я не вижу слово, а вижу картинку. Могу написать «селедка» три раза и сделать в этом слове три разные ошибки.
Поэтому идея написать книгу мне самой в голову никогда бы не пришла. И я оставила ее на время.
Потом мы были в гостях у президента Грузии Георгия Маргвелашвили, и он спросил: «Лена, как удалось воспитать такого ребенка, как София? Можно ли это как-то делать массово?» А Георгий Маргвелашвили раньше был министром образования Грузии. И вместо экономики мы с ним начали говорить о воспитании детей. Тут картинка сложилась, и я решила: «Ладно, я напишу, уж как будет, так будет».
В итоге я потратила на это больше года. Переписывала книгу раз семь, и она никак не могла устояться. Было очень сложно. После этого я решила, что надо пойти на курсы.
Выбрала курс Ирины Гусинской потому, что она профессионал своего дела. Обучение мне очень помогло, структурировало мою работу, и за три месяца книга сформировалась.
Потом началась пандемия, и моя дочь появилась дома. Оказалось, что у ребенка, в отличие от меня, есть литературный талант: она пишет стихи. И я стала к ней обращаться за помощью: «Вот как ты думаешь, а как лучше это сказать, как вот это…» Она начала комментировать. После этого я ее спросила: «А может, ты мне напишешь?» И она согласилась.
С.: Да, я начала писать свой комментарий в конце каждого шага (шаг — это как глава в нашей книге). Это помогает понять ее с точки зрения подростка, дает пример из жизни и делает материал не только теоретическим, но и привносит элементы практики, опыта.
Е.: Сначала я писала книгу о том, как наладить отношения с подростком. У меня ребенок-подросток, и чтобы у нас были хорошие отношения, нужен определенный труд с моей стороны и с ее стороны — тоже.
Е.: От 12 до 17 лет. Когда моей дочери исполнилось 12, я вдруг поняла, что она стала другой.
Я начала давать свою книгу читать знакомым, и от них были восторженные отзывы. Но это не очень мне помогло, скажу честно, скорее, я немного запуталась. И стала давать читать рукопись целевой аудитории, то есть людям, которые меня не знают, в основном педагогам, которые работают с подростками. Например, мужчине, который всю жизнь занимается трудными подростками в интернатах. Я с ним познакомилась в Вышнем Волочке. Из разговоров со своими будущими читателями я поняла, что основная проблема — не столько трудные отношения, хотя они тоже есть, а скорее, проблема поиска профессии. У меня тоже она была. Тогда я начала подбирать разные методики, как помочь своему ребенку. Нужно было подавать документы в вуз, начинать готовиться. Готовиться лучше бы два-три года как минимум. А мой ребенок говорил, что она не знает, какую профессию хочет, никакой конкретики. Я стала на ней проверять разные методики, мы даже ездили на тестирование в Москву, в институт профориентации.
С.: Это было очень интересно. Я про себя многое узнала, потому что со стороны сложно посмотреть. Оказалось, у меня высокий самоконтроль и низкий уровень риска, я не люблю рисковать. Я знала об этом, но не думала, что настолько. Это сочетание хорошо для пилота самолета, инженера, менеджера. Тест помог мне понять себя, но, с другой стороны, я поняла, что не хочу быть инженером, не хочу быть пилотом самолета и нужно искать что-то другое.
Е.: Методики профориентации были разработаны еще в Советском Союзе для индустриальной экономики, они мало подходят для современных подростков. Я начала пробовать на дочери другие и упростила их, сделала более понятными. Так сформировалась пошаговая методика, благодаря которой можно помочь своему ребенку выбрать профессию. И когда это помогло ей, изменилась и книга.
Е.: Да, осталась, потому что сложно помочь своему ребенку найти себя, если у тебя с ним плохие отношения. Наладить отношения – значит заложить крепкую основу. Иначе он с тобой не разговаривает. У меня сложилось такое представление: дети до 12 лет дают нам абсолютную любовь.
Родитель может делать всё что угодно, допускать любые ошибки в воспитании, и ребенок нам это прощает. Он нас любит. Мы для него как боги. А когда наступает подростковый период, ребенок вдруг снимает нас с пьедестала и начинает объективно оценивать.
Причем мне даже показалось, что не совсем объективно. Благодаря влиянию Интернета, он начинает нас сравнивать не только с другими родителями вокруг, но и с родителями из Интернета, с родителями-блогерами например. И ты уже не бог, которому всё прощалось, сравнение оказывается не в твою пользу. Об этом нужно говорить. А как говорить — непонятно. Что рассказать своему ребенку и как это должно происходить — тоже непонятно.
Я начала этому учиться, пробовать. В результате книга получилась больше адресованной родителям: пошаговая методика, как разговаривать со своим ребенком и построить новые отношения. Не совсем на равных, я не верю в эту теорию, что родитель и ребенок равны, но это отношения родителя с подростком. Я пишу, что если маленький ребенок нуждается в любви, заботе и опеке, защите, то подросток нуждается в восхищении, поддержке и понимании.
Е.: Да, это очень важно, но как так сделать — вопрос. В книге я даю на него ответ. Необходимо построить новые отношения. Ребенку нужен родитель, но уже родитель не маленького ребенка, а родитель подростка. Это не родитель-воспитатель, а родитель-адвокат, родитель-советник, совершенно новая и непривычная роль.
С.: Я тобой очень-очень горжусь и очень довольна, что у меня такая прекрасная мама!
Е.: Мне было сложно.
С.: Когда я читала эту теорию мамы, я поняла, как меня воспитывают. Я читаю и понимаю, вижу, как моя мама поступает, и понимаю почему. Ведь когда ты подросток, на это не обращаешь внимания. А я читаю книгу и вижу, что мама так делала. Читаю другой пример — вижу маму моей подруги.
С.: Мне кажется, это хорошо, тогда ты лучше понимаешь своего родителя. Я лучше понимаю маму, понимаю, насколько это сложно, какой это огромный труд. Я начинаю ею больше восхищаться.
Е.: Работая над книгой, я провела исследовательскую работу. До двух мировых войн люди получали профессию один раз, и она потом всю жизнь их кормила. Однажды ребенка по попе отшлепал, заставил, он получил профессию, дальше всё: взрослый человек, работает. И рабочее место ему гарантировано.
А затем человечество столкнулось с тем, что взрослым людям нужно менять профессию, их нужно переучивать. Появилась наука о воспитании взрослых — андрагогика. Она зародилась именно потому, что взрослые люди, мы с вами не хотим учиться так же, как учились дети, не хотим учиться долго, не хотим, чтобы на нас давили авторитетом, не хотим, чтобы нас заставляли. А от физических наказаний как инструмента педагогики люди отказались совсем недавно. Например, в Англии порка была отменена, когда я была во 2-м классе, в 1987 году. В России физические наказания в школе отменили в 1917 году. Поэтому мнение, что нужно ребенка заставить, до сих пор живо.
После Второй мировой войны, особенно в 70-е годы, взрослые люди начали получать дополнительные специальности. А сейчас мы живем в уникальное время: мы можем получать новые профессии в неограниченном количестве. Работая над книгой, я освоила профессию методиста онлайн-образования. Почему? Мою книгу будут читать взрослые люди, а педагога рядом с ними не будет, и мне нужно, чтобы всё было понятно, методически верно. Мы начинаем изучать те профессии, которых еще не существовало пять лет назад. А дети будут работать по профессиям, которых мы еще даже не знаем. Исследования McKinsey Global Institute (MGI) показывают, что к 2030 году наше поколение, 400 миллионов человек, окажется лишним из-за автоматизации и поменяет профессии. А все последующие поколения будут конкурировать с искусственным интеллектом и с роботизацией, будут учиться всю жизнь. То есть мы уже не можем просто заставить ребенка один раз отмучиться, чтобы потом ему было гарантировано рабочее место. Наш ребенок будет учиться постоянно, каждые пять-семь лет, получая новую профессию. И если он не любит это делать или не любит эту отрасль, он не сможет конкурировать с роботами и с искусственным интеллектом. Время, когда тебе гарантировано рабочее место, ушло навсегда. Так я пришла к выводу, что единственный способ сделать так, чтобы моя дочь всегда была востребованным специалистом, — это помочь ей выбрать сферу деятельности, которую она будет любить и с удовольствием ею заниматься всю жизнь.
С.: Если нам придется учиться всю жизнь, то нужно выбрать, ту сферу, в которой мы будем добровольно пополнять свои знания, чем будем с удовольствием заниматься каждый день. Я люблю сочинять стихи. Но больше всего я люблю помогать людям. С удовольствием объясняю подруге физику и хорошо себя чувствую, когда это делаю. Так же как когда ты объяснишь пятилетнему ребенку что-то новое, например что такое 5 умножить на 3: 5 + 5 + 5. Его осенило, он понял, что значит умножение. И искорка в глазах появляется — мне это очень нравится. Или вот мы сейчас с мамой написали книгу, и мне важно, чтобы наша работа была полезна обществу. И она помогает. Сейчас работаем над курсами, создаем онлайн-школу.
Е.: Книга стала хорошо продаваться. Мы еще не занимались ее рекламой, но уже появились первые читатели и отзывы от родителей. Я провела среди них опрос и обнаружила, что они не хотят меняться, на курс они хотят отправить ребенка. Это было открытие, я-то как раз писала книгу для родителя.
Е.: Когда была подростком, я занималась экологией, мне это нравилось. Я ездила на всероссийские олимпиады, брала призовые места, по моему проекту даже было построено очистное сооружение, и в нашем городке появилась чистая вода. Для меня это стало предметом гордости.
И еще я любила рисовать. У меня были персональные выставки, пусть маленькие, в библиотеках. А родители исповедовали такую теорию: оставь ребенка в покое, и он разберется, что ему нужно. Эта теория очень популярна. Когда я слушаю Лабковского, он каждый раз говорит: «Оставьте подростка одного, он сам разберется».
Я хорошо училась в школе и была уверена, что буду художником. Но мне как подростку в голову вообще не пришло, что надо за два-три года выбрать вуз, посмотреть, какие там экзамены, что требуется, чтобы туда поступить. У меня в голове было такое: я хорошо закончу школу, а потом поступлю куда захочу.
Когда я закончила школу, поехала в Санкт-Петербург — поступать в институт культуры. Выяснилось, что я должна была закончить художественную школу. Это было для меня новостью. Мои выставки — замечательное дополнение к экзаменам, но экзамены еще нужно сдать, а я к ним не готова. Обычная школа не готовит к сдаче художественных экзаменов.
И почему-то мне как подростку тоже не пришло в голову, что нужно рассмотреть другую сферу моих интересов — экологию. Имея художественные способности, я могла бы стать прекрасным дизайнером парков, озеленительных зон. Я вернулась расстроенная, обнаружила, что все мои подружки массово идут на факультет экономики, и очень легко туда поступила.
На экономику я потратила пять лет. Могу работать в акселераторах, как я это делала в Канаде. Помогала девушкам, которые там остались на улице, найти источник дохода. Но я ни разу в своей жизни не работала бухгалтером-аудитором. То есть это абсолютно потерянные пять лет.
Я не хочу сказать, что была плохим подростком, нет, скорее образцово-показательным. Но мои родители оставили меня одну, а подросток — это не взрослый человек. Я разобралась, что мне нужно в жизни, но это произошло к 40 годам. И я не хочу, чтобы моя дочь повторила этот опыт.
С.: Поддержка родителей — это очень важно. Если бы мама мне не помогла с профессией, я бы до сих пор, наверное, летала в облаках и не знала, куда мне идти. Есть такая идея, что нужно идти туда, где у тебя всё хорошо. У меня хорошая математика, но это не значит, что я хочу быть инженером. Я терпеть не могу сидеть и циферки считать всё время. А мама помогла мне понять, чего я хочу, и сочетать это с тем, что у меня хорошо получается.
Е.: Мы решили сделать курс для подростков. Прекрасно, если на него подросток придет с родителями. Сейчас я разбираюсь в совершенно новой для меня отрасли — в программировании. У меня есть безумная идея, чтобы курс проходил в мессенджере: чтобы каждому подростку приходило задание и ему не надо было нигде регистрироваться, чтобы ему было удобно и было удобно родителю и чтобы за несколько недель родители вместе с подростком смогли определить зону интересов. Изначально нужно по нескольким методикам рассмотреть ребенка, выяснить, какой у него преобладающий тип интеллекта. Потому что если у ребенка кинестетический тип, а мы его настойчиво направляем в инженерию, это может быть опасно для общества. Мост, который он спроектирует, может упасть.
После этого нужно посмотреть по методике Юнга, какой у ребенка базовый архетип, как он реагирует на стресс. Мы исходим из того, что наши дети будут находиться под постоянным давлением. Нужно идти туда, где уровень стресса будет комфортным. И учитывая всю картину, выбрать несколько секторов экономики и пойти попробовать, чтобы это не было сплошной теорией. Сколько раз я общалась с подростками, столько раз находила в их головах сплошную теорию.
Е.: Например, моя знакомая девочка решила стать ветеринаром. Я ее спрашиваю: «А у тебя дома животные есть?» — «Нет». — «А почему ты решила стать ветеринаром?» Она посмотрела фильм, и ей понравилось. Я ее спрашиваю: «В Краснодаре есть «Краснодог», приют для животных, и там постоянно нужны волонтеры. Ты не хочешь пойти попробовать?» Для нее это было открытием. Ей в голову не приходило, что прежде чем подавать документы на ветеринара, нужно посмотреть, как будет выглядеть твой день.
Или еще пример. У меня в Москве есть друг, у него сын-подросток. И друг мне заявляет: ему моя книжка не нужна, поскольку у него ребенок уже определился. Я спрашиваю: «И кем хочет быть твой ребенок?» Папа гордо отвечает: «Священником». Папа — массажист, мама занимается физиотерапией, они кинестетики. И я хорошо знаю подростка, он всё воспринимает через ощущения, у него базовая конструкция — кинестетик. Я начинаю общаться с ним, и выясняется, как он решил стать священником. У него в школе друг, у того друга папа — священник, а они по выходным ходят к нему в церковь и в воскресную школу. Я говорю: «Ты сходи и посмотри, что папа-священник делает каждый день». И оказалось, что папа общается с людьми, молится, организует работу с бедными. К этому подросток был не готов, в его голове будущая профессия — совершенно абстрактная картинка.
Я призываю родителей помочь своему ребенку получить реальный опыт. Если ваш ребенок хочет быть звездой телевидения, не нужно ждать десять лет и потом подавать в Останкино документы, пусть он начнет сейчас вести блог.
Когда моя дочь сказала, что она хочет сниматься в кино и быть актрисой, я залезла в Интернет и посмотрела, где набирают детей на съемки фильмов, чтобы они на заднем плане бегали или что-то делали. Мой ребенок снялся в семи голливудских фильмах, и после этого желание стать актрисой испарилось.
С.: Оно не испарилось, мне очень нравилось бегать туда-сюда. Потом мы ходили на кастинги на более крупные роли, где есть слова. И я поняла, что это труднее: надо запоминать все слова и еще эмоционально их произносить. Я решила, что это не мое.
Е.: Я отправляла Софию, чтобы она поработала на ферме с лошадьми, чтобы у нее был этот опыт. Она помогала соседям, строила дачу.
С.: Мы были в гостях у бывшего президента Грузии, и я там ему помогала. Могла что-то подать, могла помочь… Я попробовала со сваркой работать, правда, испугалась, но пару секунд подержала. Это было очень интересно.
Е.: Георгий очень любит строить. Он сам построил свой дом. И сейчас строит маленькую винодельню, а при ней — веранду, где можно будет дегустировать вино. София очень рано просыпалась и выходила во двор. А когда к 10 утра просыпалась я, то обнаруживала, что они вместе с удовольствием строят веранду для дегустации. Георгий сказал, что моя дочь будет хорошим политиком и дипломатом. А я никогда не видела эту грань ее характера. Я стала наблюдать и заметила, что она умеет ладить с людьми намного лучше, чем я или мои знакомые.
Именно поэтому важно создавать для своего ребенка возможности, чтобы было общение с профессионалами из разных областей. Например, когда она была маленькая, я ее отдала в балетную школу, мне казалось, что из нее выйдет прекрасная балерина.
С.: Мне не понравилось, у меня с растяжкой не очень хорошо. И еще все девочки одного роста, а я выше всех, поэтому всегда сзади стояла.
Е.: Моя мечта о том, что ребенок будет балериной, испарилась именно тогда, когда я увидела, что профессиональная балерина старается запрятать мою дочь в самый последний ряд, подальше.
Очень важное качество для родителя — увидеть, что есть разница между тем, что ты хочешь, и тем, что думают профессионалы в этой области про твоего ребенка. И чем большее количество областей ты дал ребенку попробовать, тем легче это признать и направить ребенка туда, где у него получается.
Е.: Я эту методику использовала на себе и пришла к тому, что не нужно придумывать велосипед. Методика Карла Юнга работает абсолютно для всех: у всех есть подсознание и природные склонности, базовый архетип, против которого очень тяжело идти, потому что это то, кто мы есть. Есть определенный тип интеллекта. И есть мечты, желания. Вряд ли они сильно меняются с возрастом. Если я была художником в детстве, то в свои уже за 40 я всё равно что-то творю. Уже не рисую картины, но пишу книги. Мы делаем онлайн-курс для подростков «Как определиться с профессией» — это тоже творчество. Как бы я ни уходила в экономику, в математику, всё равно возвращаюсь к своему естеству.
Мне кажется, что здесь вопрос не в образовании, а в любви. Как только ребенок выберет, что он любит, он учится. Но вот понять, что он любит, — это уже отдельная тема.
Про то, как писалась и издавалась книга Елены и Софии Король, читайте во второй части интервью.